Доклад владыки Илария (Шишковского) на XIII Успенских чтениях в 2013 году. Подробнее о событии читайте на сайте Макарівське вікаріатство по ссылке.

Прежде всего, хочу поблагодарить за приглашение на эту конференцию ее организаторов, которые нас принимают, а также гостей, и сказать, что она действительно весьма интересна и содержательна в том отношении, что каждый из нас обогащается здесь познанием истины, теми размышлениями и мыслями, которые запечатлеваются в нас. И я надеюсь, и даже уверен, что мы донесем их до тех людей, которые в этом нуждаются. Тема нынешней конференции, «Предание и перевод», весьма актуальна. Мы знаем, что вопрос о соотношении Священного Писания и Священного Предания давно и различным образом рассматривается в православной традиции, начиная от так называемого «школьного» богословия и заканчивая самыми новыми взглядами православных богословов. С одной стороны, Писание считается частью того Божественного Откровения, которое оставил нам Господь, причем меньшей частью, поскольку большей, более широкой является Предание. С другой стороны, существует понимание Предания как усвоенной нами традиции, которая передавалась нам устно и которая сопровождает нашу жизнь: это литургическое творчество, творчество святых отцов, иконопись, песнопения и многое другое.

 "Православіє в Україні", 30 сентября 2010 г.

Мне бы хотелось поделиться с вами размышлениями о койнонии (communio/koinonia) с точки зрения ее связи с внешним миром, осмысления ее границ,— иначе говоря, с точки зрения ее распространения. Через данный нам опыт мы познаём communio как дар, являющийся одновременно призванием. Это призвание получают те, кто во Христе и через Христа составляют койнонию, являются участниками Божественной жизни. Отныне они призваны жить совершенно новыми братскими отношениями, не сообразно миру, но сообразно Божественной любви (agape). Церковь, «малое стадо» среди этого мира, является местом этого особого общения, которое предваряет эсхатологическую жизнь даже в незавершенном настоящем. Тем не менее, это обособление не подчиняется сектантской логике, в которую так легко впадают человеческие группировки, как только они начинают связывать себя с проектом общей жизни или стилем своей общины. В самом деле, если реальность сопричастности (communio) взыскует нас, прежде всего, во внутренней жизни Церкви (ad intra), то особенностью этой реальности является выход Церкви во вне (ad extra), что я хотела бы особо подчеркнуть и рассмотреть. Вернее, именно на этом сопряжении внутри (ad intra) и вне (ad extra) я бы хотела остановиться, вслушиваясь в слова отцов Второго Ватиканского cобора, чьи размышления над Писанием, возрождают фундаментальный характер святоотеческого богословия. Мой вопрос, в частности, состоит в попытке понять, как могут или должны быть связаны друг с другом забота об экуменическом общении, с одной стороны, и забота о единстве христианской общины, вера которой провозглашает, что она возрождена в Личности Христа. Другими словами, я бы хотела поместить идею возобновления единства (unitatis redintegratio) соборного декрета^[1] в горизонт всеобщего, полагая, что единство (unitas) как реальность истока и цели касается судьбы всего человечества.

Августин Соколовски, Иосиф Павлинчук ​«Упразднение богословия: диалоги о прошлом и будущем»

О. Иосиф: В современном мире все чаще при­ходится слышать о богословских дисциплинах, о кафедрах теологии, о богословском образовании и других подобных вопросах. Многие престижные университеты готовят специалистов-богосло­вов, а некоторые вузы даже предлагают писать и защищать кандидатские, докторские работы по этой специальности. Если еще пятнадцать-двадцать лет назад было бы странно говорить о богословии в советских академических кругах, то сейчас многие понимают, что без богословия становится неуютно в научном мире. Однако что такое богословие? Какое место богословия среди других современных наук? Почему серьезные ана­литические дискуссии все чаще не проходят без участия богослов? Какая связь между верой и бо­гословием? Кто может стать богословом и нужно ли для этого особое призвание?

Технический прогресс, компьютерные техно­логии, огромные достижения в области генетики, в области микро- и макроэлементов клетки, по­корение космоса и изучение ядра земли уводит человека далеко за пределы воображаемых реалий. Казалось бы, всем можно управлять и все можно познать простым нажатием кнопок-клавиш. И, тем не менее, человек не может удовлетворить сво­их потребностей и желаний во всем этом широком спектре технических инноваций. Поиск духовного мира, нахождение высшего смысла бытия никогда не покидало человека. Способно ли современное богословие дать ответ на сокровенные и откро­венные вопросы, после психоанализа З. Фрейда, антропологии Ф. Ницше и эволюции Ч. Дарвина, дать ответ в нашу эпоху, часто называемую вре­менем постмодернизма?

Православие и мир

Без символа рая «христианство как факт», словами Аверинцева, немыслимо¹. В определенной перспективе можно сказать, что христианская керигма, весть о спасении человека, состояла в возвращении рая в человеческую историю, возвращении уже произошедшем, но еще не исполненном; или же – произошедшем «в тайне», то есть мистически, как об этом говорят литургические православные гимны на Рождество и Крещение:

Готовися Вифлееме, отверзися всем Едеме, красуйся Евфрато, яко древо живота в вертепе процвете от Девы: рай бо оноя чрево явися мысленный, в нем же божественный сад, от негоже ядши живи будем, не якоже Адам умрем: Христос раждается прежде падший возставити образ.

Приготовься, Вифлеем! Откройся для всех, Эдем! Красуйся, Ефрат (одна из рек земного рая), ибо Древо Жизни произросло в пещере от Девы: утроба Ее предстала как рай духовный, и в нем божественное насаждение, вкушая от которого, мы будем живы и не умрем, как Адам: Христос рождается, чтобы восставить некогда падший образ (т.е. человека)².